добавил: – А там мои коллеги.

Охранник повернул голову и увидел, как к шлагбауму подъезжает вереница машин с мигалками.

– Это что? – снова задал он глупый вопрос.

– Это спецоперация, – пояснил ему Лев Иванович. – Открывай ворота, дружок, пока мои коллеги не снесли их к чертям собачьим.

Охранник повиновался. Шлагбаум пошел вверх, и вереница машин беспрепятственно проехала на территорию поселка.

– А теперь простите, ребята, но мне пора работать, – заявил Гуров и отпустил охранника. – Сидите тут тихо, не рыпайтесь, если не хотите, чтобы вас обвинили в содействии преступникам. – Он вышел из помещения охраны и даже не оглянулся, был уверен в том, что за ним охранники не последуют и никого оповещать не станут.

Лев Иванович сел в минивэн и доехал до дома Аникеевой. Ворота во двор были распахнуты настежь. Машины полиции и «Скорой помощи» громоздились одна на другой на подъездной дорожке.

Во дворе истошно визжала Маргарита Аникеева:

– Твари, подонки! Кто позволил вам врываться сюда и громить мой дом? Да вы знаете, кто мой муж? Он вас живьем сожрет, недоноски поганые!

– Не советую применять подобные выражения в отношении людей, исполняющих свои обязанности, – подходя к хозяйке коттеджа и еле сдерживая брезгливость, произнес Гуров. – К тому же не лишним будет напомнить, что мужа у вас уже нет и защищать вас некому.

Почему-то слова полковника подействовали на Аникееву, как ушат холодной воды. Она захлопнула рот, опустилась на крыльцо, с которого только что поливала всех бранью, и тихо застонала.

Сыщик перешагнул через ее ноги и вошел в дом. Он увидел открытую дверь, ведущую в подвал, и двинулся туда. Бойцы ОМОНа отпирали замки многочисленных комнат. Дверь первой из них была уже открыта, и Гуров вошел в нее.

У дальней стены стояла девушка, в которой полковник признал Ольгу Лахновскую. Она прижала руки к груди, широко распахнула глаза и не могла произнести ни слова. Лев Иванович с жалостью смотрел на девушку и тоже молчал. Так они стояли минут пять.

Потом Ольга опустила руки и с дрожью в голосе спросила:

– Мамочка меня нашла?

У Гурова защипало глаза. Такая тоска и надежда звучали в голосе девушки.

– Да, Олюня, мамочка нашла тебя, – сглотнув комок, произнес он.

Ольга еще шире распахнула глаза, которые уже начали наполняться слезами, и произнесла:

– Я всегда знала, что она меня найдет.

После этого она потеряла сознание. Гуров едва успел подхватить девушку. Он поднял Ольгу на руки и понес ее наверх.

Из остальных комнат бойцы ОМОНа выводили и выносили других девушек.

Спустя три дня Гуров сидел в кабинете генерала Орлова и описывал сцену прощания с Ольгой Лахновской и ее матерью, Зинаидой Гилимовной.

– Они никак не хотели уезжать, пока не поблагодарят каждого бойца, который участвовал в освобождении. Накупили кучу подарков, где-то умудрились напечь домашних пирогов и допытывались, почему нельзя отдать все это им лично в руки, – улыбаясь, рассказывал Лев Иванович. – Я, как уж мог, заверил маму и дочку в том, что все подарки попадут по назначению, если они просто оставят их у дежурного. По-моему, до конца они так и не поверили мне, просто опоздать на самолет боялись, поэтому и сдались.

– Ольга быстро отошла, – заметил Орлов. – Крепкая девочка.

– Да, другим повезло меньше, – проговорил Гуров и нахмурился.

В коттедже Аникеевой они обнаружили двадцать две пленницы. Это чудовищное число не укладывалось в голове сыщика. Как преступникам удавалось удерживать в доме такое количество жертв и не вызывать подозрений?

Лев Иванович считал, что всему виной эти новомодные тенденции, когда соседи стараются закрывать глаза на все, лишь бы им не мешали. Обыденнов тому пример. Он видел девушку, понял, что что-то с ней не так, и все же промолчал. Хорошо еще, что хоть потом оказал содействие.

Следствие над участниками преступления шло полным ходом. Пятого преступника, вернее, преступницу, которая ездила по городам с Виком и Яной, стражи порядка задержали в тот же день. То обстоятельство, что она не знала о второй стороне ее преступных действий, могло лишь смягчить приговор, но не аннулировать его полностью.

Теперь уже Гуров знал, что в своих предположениях насчет инициаторов похищения он немного ошибся. Но в том, что действовали они как дилетанты, полковник оказался прав.

Получилось, что перестраховывался он напрасно. Камера слежения возле пропускного пункта не понадобилась. Данные, переброшенные с флешки, так и остались без движения. Маргарита Аникеева даже не подумала о том, чтобы уничтожить улики. Ее подельники Вик и Яна оказались настолько болтливыми, что преподнесли Гурову план своего побега на блюдечке. Даже данные с камер банкоматов теперь годились только для предъявления в суде, так как по всем эпизодам снятия денег с карт девушек Маргарита призналась чуть ли не на следующий день.

– Самое удивительное в этой истории то, что ни один член преступной группы понятия не имел о том, что они будут делать дальше. У них просто не было никакого плана, – вслух размышлял полковник Гуров. – Набрали себе рабов, поселили в своем же доме и расслабились. Идиотизм полнейший.

– А я вот все думаю, что стало бы с девушками, если бы Зинаида Гилимовна не приехала в Москву, – проговорил генерал.

– Что стало бы с девушками, если бы Зинаида Гилимовна не смотрела фильм про Глеба Жеглова и не знала, что на Петровке тридцать восемь работают крутые опера? – вваливаясь в кабинет генерала, заявил Стас Крячко.

– Думаю, что в конечном итоге это дело все равно попало бы к нам, – сказал Гуров. – Не мать Ольги, так другая, подруга или тетка, обязательно всполошились бы и стали искать своих родственников. Хоть преступники и старались выбирать тех, у кого поменьше родни, но все же полными сиротами там мало кто оказался.

– А эта девушка, Дарина, – напомнил Крячко. – У нее вроде бы нет родных, так Ольга говорила.

– Это она так Ольге сказала, – ответил Гуров. – Нашлись и ее родители. Просто она из дома сбежала еще до того, как в эту передрягу попала. Пробили по базам, отыскали родителей. Сейчас они с ней в институте Склифосовского.

– Плохи ее дела? – спросил генерал.

– Нет, отходит потихоньку, – ответил Гуров. – Из всех девушек только Татьяна, похоже, не выправится. Ее в специализированное заведение перевели. Она под присмотром психиатров теперь.

– А клиенты так и выйдут сухими из воды, – раздраженно произнес Крячко. – Где справедливость?

– Норкин пока молчит, – заметил Гуров. – Надеется, что эти самые клиенты ему адвоката дорогого обеспечат, чтобы он их не сдал. Если не заговорит, то вычислить их будет крайне сложно.

– Да уж, шифровались они не напрасно, – сказал Стас, вспомнив